…Ему снился сон, все тот же мучительный и невыразимо странный. Он снова был один в каком-то призрачно красивом городе и опять бродил по мостам с тонкими чугунными решетками. Плечи болели вполне натурально--на одном гитара, на другом -тяжёлый рюкзак. Хлюпали по лужам размокшие ботинки и очень хотелось есть. Но что это была за беда по сравнению с немой надеждой, которая хотела и не могла сбыться! В этом городе вечно царила весна. Ранняя мокрая весна с чёрным снегом, водой и слякотью. И постоянно садилось Солнце. Он не помнил, чтобы здесь было что-то ещё, кроме сумерек.
В Городе жили его друзья . Он не знал названий улиц, не помнил номеров домов. Он и сам удивлялся, откуда знает, куда идти. Он шёл наугад, как будто его вёл какой - то внутренний компас.
Он всегда удивлялся тому, какие странные в Городе деревья. Казалось, они--единственные живые существа на пустынных улицах, и, раскинув свои ветви, охраняют размытые тени прохожих и тени теней. А на крышах домов--другие деревья, маленькие. И кроны одних и других горят на одной высоте. Он боялся и не смел спросить, отчего закрыты дороги. Отчего перед ним не открываются двери. Снова и снова бродил он по Городу, искал хоть кого-нибудь, кто разделит с ним чай и разговор. Или просто посмотрит в глаза и скажет: «Не горюй». Или просто руку пожмёт.
Он находил их без адреса, но каждый раз случалось  что-нибудь, уводящее его с прямых путей. Обычно никого не оказывалось дома. Иногда его впускали и просили подождать. Он ждал годами, но потом, повинуясь какому-то Магниту и чувству Пути, собирался и уходил.  И всегда сомневался: а вдруг , вот сейчас, в эту минуту, они взяли и пришли?
Бывало и так, что он звонил, договаривался о встрече, а потом не мог найти место, запутывался в лабиринтах старинных улочек и понимал, что безнадёжно опоздал. Или приходил и видел, что его никто не ждал. И, посидев в водяной пыли у фонтана, вновь закидывал на плечи рюкзак и гитару и продолжал свой путь.
Но самым мучительным и странным было вот что: ты звонишь в дверь, за которой живёт твой друг, он подходит, но не может открыть. Он слышит тебя и рад. И ты рад ему тоже. Но дверь держит молчаливую оборону против вас двоих и вам не пробить её даже вдвоём.  И он даже бросает тебе ключ из окна, но ты бьешься об дверь и не можешь открыть. Ты сидишь на лестнице один и не знаешь, что делать с ключом.
Он никогда не мог понять, отчего закрыты дороги.
Стоя на гранитных плитах моста, он смотрел на Неву. Он не помнил даже, как называется этот город. Не помнил, зачем он здесь, по эту сторону всех дверей, а не по ту.
Мокрый мартовский ветер вертелся поблизости, утешая, влажным дыханием шевелил волосы, будто гладил по макушке младшего брата.
Он стоял и смотрел вперед. Дома… Фонари… Окна… Они не ждут тебя, они смотрят мимо. И в толпе ты тоже не найдешь знакомых лиц.
Эти огоньки, на них так хорошо смотреть в темноте, когда Дорога ведет тебя мимо. А когда приближаешься к одному из них, куда девается все волшебство! Острая коробочка-квартира, такая же, как и все остальные, и в ней горит банальный электрический фонарь… Но теперь он даже хотел этого. Как он хотел этого! Ведь не лампочки манят, а Те, Кто Открывает Двери.
Окна дома напротив… Они пусты и темны. Зачем он стоит здесь уже битый час? Только одно окно горит в наползающем темном киселе. Он смотрит и не может оторвать глаз. Полукруглая сверху, с переплетом в виде буквы Т. Где он видел такое?
Книги, Книги, которые в рюкзаке. В них это окно было напоминанием о доме. О Доме…
Постояв еще немного, он сунул руки в карманы и пошел. Только не спрашивайте, куда. Он и сам бы не сказал, куда несут его ноги. Он шел вдоль какой-то внутренней нити. Осторожно, чтобы не нарушить чувство направления.
Темная лестница, очень просторный подъезд и сказочно-жареный запах картошки. Он поднялся на третий этаж, нащупал ключ в кармане. Дом. Его дом…
В прихожей тоже было темно. Только на кухне горел свет. Кто-то, роняя то нож, то вилку, шумно жарил картошку. Кто-то другой звенел на гитаре, пытаясь изобразить полет комара. Потом, взяв несколько странных аккордов, запел. Но песня не клеилась.
- Где он ходит, темно уже! - вздохнул такой знакомый голос, - полдня уже ждем.
- Не горюй, - отозвался другой, - еще десять минут--и придет.
- Скоро и ребята начнут подходить.
- А может, и он с ними, кто знает.
Тихонько захлопнув дверь, он снял ботинки и сел на пол у стены, закрыв лицо руками. Он не знал, смеяться или плакать. И. не смея поверить своей радости, всем сердцем слушал шаги, звучащие на пути из кухни в коридор…

Е. Ромашкина